Теория страсти - Страница 9

Любопытство сделало свое дело, и Рокси умылась с непривычной для нее скоростью. Вернулась в комнату уже в махровом халате и уставилась на Конни.

— Выкладывай новость.

— Я еду на Багамы.

— ЧТО?!

— Профессор Малколм отправляет меня в качестве практикующего психолога в отель для молодоженов на Багамские острова. На самом деле я буду собирать материал для моего диплома, чтобы в сентябре сразить всех старых зубров с кафедры психологии.

Рокси плюхнулась на свою кровать и прошептала:

— Класс! Блеск! Отпад! Конни, это же потрясающе!

Констанция расслабленно кивнула. Внезапно Рокси сорвалась с места и заметалась по комнате.

— Так! Звоню Джейсончику, отменяю кино. Нам надо продумать все до мелочей. Господи, услышал ты мои молитвы!

Констанция с недоумением перевела взгляд на возбужденную подругу.

— О чем ты, Рокси?

— Как это — о чем? Тебе предстоит шикарная поездка в шикарное место, где бродят шикарные парни. Ты тоже должна быть шикарной.

— Рокси, я еду рабо…

— Конечно! Я ни на секунду не сомневаюсь в этом, как и в том, что ты собираешься взять с собой три пары трусов, свитер, запасные джинсы и резиновые сапоги! Не выйдет!

— В каком смысле?

Вместо ответа Рокси кинулась в прихожую. Через секунду оттуда послышался грохот, а еще мгновение спустя Роксана Жилье втащила в комнату огромный чемодан на колесиках. Насколько Констанция помнила, в этом чемодане зимой хранились летние, а летом, соответственно, зимние вещи Рокси.

Рокси выволокла чемодан на середину комнаты и распахнула его, словно двери кафедрального собора.

— Наконец-то! Я предчувствовала, что все это однажды понадобится!

Ошеломленная Констанция смотрела на то, что появлялось из чемодана, и не могла вымолвить ни слова. Она даже не предполагала, что привычные вещи могут быть… такими!

Скажем, юбка. Что может быть проще? Но Рокси, словно фокусник на эстраде, выуживала из глубин чемодана шифоновые и муслиновые облака всех цветов радуги. Здесь были юбки клеш и набедренные повязки прямого покроя. Обычные куски материи (Рокси называла их красивым словом парео), чье назначение оставалось тайной, потому что они были абсолютно прозрачными. Юбки, сшитые из летящих и невесомых лоскутов разных цветов. Юбки классические, из жемчужно-белого и кремового шелка.

Потом настал черед маечек и кофточек, блузок и топиков, большинство из которых Констанция искренне приняла за лифчики оригинального покроя. Еще были брюки неимоверной ширины, брюки-бриджи, шорты, армейские брюки, расшитые стразами, брюки со шнуровкой на бедрах…

Под конец Рокси достала пакет, битком набитый цветными лоскутками, и с торжеством швырнула на колени оцепеневшей Констанции. Та осторожно вытащила один из лоскутков. Он был мягким, эластичным, ярким и смутно что-то напоминал.

— Ну? Блеск, правда?

— Да. Наверное. А… что это?

— Конни, не переигрывай. Это купальник.

— Купальник? А какая часть от него?

— Это цельный купальник, я его отхватила в Монреале прошлым летом, но так и не успела обновить. Он светится в темноте.

— Да уж, в нем можно купаться только в кромешной тьме. Прости, Рокси, но разве он что-нибудь прикрывает?

— Конни, подружка, позволь развеять твои заблуждения насчет купальников. Их ценность не в том, что они прикрывают, а в том, что они открывают. Хочешь прикрыться — купайся в шубе.

Конни неожиданно рассердилась. Ее никогда не интересовали наряды, это верно, но она же не идиотка!

— Роксана, я прекрасно понимаю, зачем нужен купальник, но дело в том, что я такое никогда не надену.

— Наденешь.

— Ни за что.

— У тебя проблемы.

— Нет у меня никаких проблем, просто я такое не ношу.

— Да весь университет знает, ЧТО ты носишь, ты собираешься в этом же и умереть?!

Констанция не успела отреагировать достойно. В носу что-то защипало, горло свело судорогой, а потом она разрыдалась, горько и самозабвенно, как в детстве. Слезы текли по щекам горячими ручьями, и она ничего не могла с этим поделать, неумело всхлипывала, пыталась утереть их, но они все лились и лились, прямо на голубые незабудки Роксиной футболки, даже на коленки капали…

Рокси несколько секунд с ужасом смотрела на плачущую Констанцию, а потом тоже заревела навзрыд, отшвырнула тряпки и с размаху хлопнулась на колени перед подругой, обхватив ее за плечи обеими руками.

— Прости, прости меня, слышишь, Конни? Я злая дура, я не должна была так… я так вовсе и не думаю, никогда так не думала, а те, кто так говорит, те просто не знают, какая ты на самом деле… Ты же умная, ты самая умная на свете, у тебя чудесные глаза, ты потрясающе смеешься… У тебя чувство юмора…

Констанция всхлипнула и осторожно высвободилась из рук подруги.

— Я не сержусь, Рокси. Я вовсе не обиделась. Просто… так все неожиданно сегодня… И не надо меня утешать. Я сама прекрасно знаю, что про меня думают. Они правы. Я чучело. Самое настоящее огородное пугало. Всегда такой была. В детстве все хорошенькие, а у меня были пластинки на зубах. Потом очки эти… Я не расстраиваюсь. Не всем же быть красавицами…

Рокси с размаху вытерла слезы, вскочила и гневно топнула ногой.

— Нет! Не смей! Ты же глупости говоришь! Все дело только в том, как ты сама к себе относишься! Ты всегда любила учиться, на остальное тебе времени не хватало, но на самом деле… ух, даже запыхалась! Одним словом, Констанция Щелтон, поверь мне, ты — красавица, и на Багамы ты поедешь королевой, это я тебе обещаю! Только ты должна меня слушаться.